Вступительная статья, перевод с японского и комментарии А. Ю. Борькиной.
.– 576 с.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Дзиппэнся Икку — имя, совершенно незнакомое современному русскоязычному читателю, за исключением довольно узкого круга специалистов-литературоведов. Не лучше ситуация складывается и на Западе — несмотря на существование двух переводов главного труда писателя на английский и французский языки , они не смогли привлечь внимание широкой общественности. Что же касается родины Икку, то, безусловно, имя его на слуху среди японцев, однако фактом прочтения оригинала текста могут на сегодняшний день похвастаться весьма немногие — здесь свою роль сыграли и сложность классического литературного языка в сочетании с многочисленными диалектизмами; тонкая игра слов и необходимость интерпретации подтекста; и, наконец, сложившееся в XX в. общее негативное отношение к подобной беллетристике как низкопробной, вульгарной и потому не заслуживающей всеобъемлющего изучения и перевода.
Но вот в чем дело — стоит лишь упомянуть в разговоре с рядовым японцем имена главных героев «На своих двоих по тракту Токайдо», неутомимых гуляк Ядзиробэй и Китахати, как на лице собеседника возникает тень радостного, почти ностальгического узнавания. Удивительно, но, произведенные на свет в начале XIX в., эти литературные фигуры настолько полюбились японскому читателю, что впоследствии стали неотъемлемой частью популярной культуры и воспроизводились во множестве других воплощений — в изобразительном искусстве, эстрадном рассказе, кинематографе и комиксах манга. В чем же секрет подобного «вневременного существования» персонажей Икку? Стоит ли оценивать его произведение лишь как коммерческий проект, всецело направленный на удовлетворение тривиальных вкусов читателя, или за ним стоит нечто большее?
Для понимания феномена «На своих двоих…» обратимся сначала к историческому и культурному фону, на котором произведение получило огромную популярность.
1
Центральное в творчестве Дзиппэнся Икку сочинение Токайдотю хидзакуригэ, название которого мы переводим как «На своих двоих по тракту Токайдо», издавалось в промежуток между 1802 и 1809 гг. В рамках исторической хронологии это время в Японии приходится на завершающую часть периода Токугава, длившегося с 1603 по 1867 г. Эпоха последнего военного правительства во главе с сёгуном — бакуфу — ознаменовалась относительным миром и порядком во внутренних делах страны, сопряженных с политикой самоизоляции, что подразумевало принудительное прерывание всех внешних контактов Японии за исключением нескольких стран, которым разрешалось вести торговлю через город Нагасаки. Устройство общественной жизни в период Токугава было жестко регламентировано в рамках идеологии, во главе угла которой находилась система четырех сословий: воины, крестьяне, ремесленники и торговцы. К началу XIX в., однако, такое деление оказалось уже не релевантным, и это прежде всего было связано с процессом становления и укрепления позиций новой в японском обществе прослойки горожан и формирования особой городской культуры.
С развитием процесса урбанизации — ростом старых и возникновением новых городов как политических, торговых и культурных центров, горожане выходят в общественной жизни Японии на первый план, а их интересы, вкусы и мировоззренческие установки становятся определяющими в развитии новой городской культуры, в том числе накладывают отпечаток и на литературные произведения, создававшиеся в этой среде. Запрос на актуальные художественные сочинения среди горожан эпохи Токугава был невероятно высок — этому способствовала как практически повсеместная грамотность населения, ставшая результатом успешной политики бакуфу в сфере массового образования, так и особая позиция городского населения в системе четырех сословий — находясь, по сути, на низшей ступени социальной иерархии, они оказывались отрезаны от элитарной культуры самурайства, наиболее привилегированного слоя, но тем не менее испытывали не меньшую потребность в духовном обогащении и развлечении, которые могли предложить им прежде всего литература и театр.
В основу новой городской культуры была положена концепция «плывущего мира» укиё. Примечательно, что первоначально этот термин трактовался как обозначение скорбного бренного мира, однако в эпоху Токугава коннотация сменилась на более положительную — теперь под укиё понималось стремление максимально насладиться каждым моментом текучей, изменчивой жизни, полной впечатлений и чувственных удовольствий. Фокус переносится отныне в сферу чистой бытийности, при этом отношение к ней формируется весьма позитивное. Этому во многом способствует и появление новой эстетической категории ики, связанной напрямую с образом жизни, приемлемым в «плывущем мире», — так, мужчины здесь должны были быть «бодры душой и телом», «разбираться в людях», «знать толк в развлечениях»; женщины — быть искренними и отзывчивыми . При этом ики находит свое проявление прежде всего именно в будничной, повседневной жизни, где встреча с прекрасным, в идеале, должна происходить непреднамеренно.
Именно эти идеи впоследствии были реализованы в новом литературном течении гэсаку — развлекательной беллетристике, создававшейся городскими писателями для читателей-горожан. Зарождение литературы гэсаку относится к самому началу эпохи Токугава, однако подлинный ее расцвет пришелся на середину XVIII — первую половину XIX в. Именно тогда появился и сам термин гэсаку — этим словом писатели называли свои шутливые и несерьезные произведения, создававшиеся, скорее, в качестве хобби (но вскоре, однако, уже поставленные на коммерческий поток), в отличие от более серьезных работ. Литературные сочинения, причисляемые к течению гэсаку, весьма разнообразны как по содержанию и характеру, так и по художественной ценности. Традиционно принято классифицировать произведения гэсаку по жанрам, в числе которых в качестве основных выделяются «повести о веселых кварталах» сярэбон, «книги в желтых обложках» кибёси, «шутливые проповеди» дангибон, «книги о человеческих чувствах» ниндзёбон, «книги для чтения» ёмихон, «сброшюрованные издания» гокан и «забавные книги» коккэйбон. К последнему жанру и относится «На своих двоих по тракту Токайдо». Произведения разных групп всегда находились в теснейшем взаимодействии друг с другом, обмениваясь характерными приемами, мотивами и даже сюжетными ходами. Сюжет часто выстраивался вокруг актеров и куртизанок, театры и публичные дома находились в ряду излюбленных декораций для его развития, а атмосфера театральности прослеживалась уже в самой структуре произведений, приближенных по форме к театральному либретто. Значительную роль здесь играла и иллюстрация, которая становится в этот период одной из важнейших составляющих литературного произведения. Все это в целом придает массовой литературе эпохи Токугава синтетический характер; многочисленные аллюзии, языковые игры, вписанные в смысловое поле иллюстрации значительно усложняют как чтение и восприятие подобных текстов, так и их перевод. Именно поэтому мы постарались по возможности снабдить текст «На своих двоих...» комментарием подобных трудных для понимания фрагментов.
Зарождение и развитие прозы гэсаку было связано с еще одним важным процессом в истории литературного процесса в Японии — возникновением фигуры профессионального писателя. Постепенно от хобби сочинение произведений гэсаку переходит для многих творцов развлекательной литературы в основной вид деятельности. В этот момент появляется типичная фигура писателя-гэсакуся, занятого подчас в самых различных областях деятельности, от бизнеса до литературы и искусства, и создающего такие же многогранные, эклектичные произведения. Показательным примером такой судьбы была и биография Дзиппэнся Икку.
2
Дзиппэнся Икку (настоящее имя — Сигэта Садакадзу) родился в 1765 г. в провинции Суруга (ныне территория префектуры Сидзуока) в семье самурая. Эта же местность, к слову, является родиной и главных героев «На своих двоих...». Псевдоним писателя, по одной из версий, имеет следующее происхождение: «Икку» является производным от его детского имени, Итику (в Японии традиционно имя изменялось несколько раз в течение жизни), тогда как иероглифы для «Дзиппэнся» были взяты из фразы одзюкуко-но дзиппэнси — «десятикратное возжигание благовония одзюкуко» . Одзюкуко — это очень редкое и дорогое благовоние, которое можно было использовать по нескольку раз, при этом оно не теряло своих качеств, отсюда и выражение «десятикратное возжигание». Писатель сам некоторое время занимался продажей благовоний, что объясняет возникновение такого псевдонима.
О детских и молодых годах Икку известно очень мало. Некоторое время он состоял на службе у феодала в родной провинции Суруга, однако вскоре уехал в Осака, где несколько лет работал помощником одного из городских чиновников. Здесь Икку впервые женился, но брак вскоре распался, а сам он переехал в новую сёгунскую столицу, город Эдо, ныне Токио. В Осака состоялся и литературный дебют Икку — в соавторстве с другими драматургами он создал в 1789 г. театральную пьесу.
С переездом в Эдо жизнь Икку резко изменяется. О его забавных похождениях и эксцентричных выходках в столице сохранилось множество рассказов, подчас, однако, вызывающих некоторое недоверие. В Эдо Икку проживал у издателя Цутая Дзюдзабуро (1750–1797) и занимался поначалу изготовлением особой бумаги для цветной гравюры на дереве, параллельно изучая технологию всего процесса создания гравюры укиё-э. С подачи Цутая Икку выпустил в 1795 г. свою первую повесть-кибёси, юмористическую иллюстрированную историю о жизни горожан. Интересно, что иллюстрации к этой и многим последовавшим за ней книгам, в том числе к начальным томам «На своих двоих по тракту Токайдо», писатель выполнял самостоятельно. Постепенно Икку приобретал известность в столице, однако подлинная слава пришла к нему лишь в 1802 г., с выходом первой части «На своих двоих...». Произведение изначально носило название Укиё дотю хидзакуригэ — «На своих двоих по дорогам изменчивого мира», а слово «Токайдо» появилось в заголовке лишь с третьей части. Выпуски о похождениях героев на тракте Токайдо выходили до 1809 г.; затем последовали многочисленные продолжения, в которых Ядзиробэй и Китахати путешествовали дальше на юго-запад Японии, на острова Сикоку и Кюсю. Издание новых частей прекратилось лишь в 1822 г. Помимо «На своих двоих...» Икку активно работал и над другими юмористическими сочинениями коккэйбон, а также пробовал себя в многочисленных жанрах гэсаку. Помимо собственной литературной карьеры, Икку преуспел и в других сферах искусства — так, он был организатором одного из популярных кружков профессиональных рассказчиков, устраивавшего многочисленные выступления и выпускавшего сборники с лучшими рассказами, которые были проиллюстрированы самим писателем и дополнялись его комическими пятистишиями-кёка . Как отмечает современник Икку, один из ведущих авторов и теоретиков литературы того времени Кёкутэй Бакин (1767–1848), «легкомысленный и приземленный, Икку, совсем не похожий на привычного нам литератора или каллиграфа, преуспевал как в писательстве, так и в коммерции» .
В книге «История японской литературы» Уильям Астон приводит многочисленные истории о весьма необычном образе жизни Икку в столице. Например, рассказывали, что писателю, гонорары которого уходили в основном на выпивку и развлечения, часто не хватало денег на мебель и домашнюю утварь, поэтому он рисовал недостающие предметы на бумаге и развешивал листы в соответствующие места в доме. Таким же образом, с помощью рисунков, он по праздникам делал приношения божествам. Кёкутэй Бакин также весьма недвусмысленно подтверждал эксцентричный характер Икку: «Икку был весьма подвержен страстям и алкоголю, и всю жизнь был не сдержан как в словах, так и в поступках» .
В Эдо Икку женился во второй, а затем, после очередного развода, и в третий раз. В последнем браке у него родилась дочь. В конце жизни Икку преследовали неудачи — за одну из его юмористических публикаций писателя приговорили к пятидесяти дням в колодках, в 1829 г. в большом пожаре погиб его дом, а самого Икку в это же время разбил паралич. В 1831 г. он скончался. Ему было шестьдесят семь лет. По рассказам современников, Икку поручил ученикам после его смерти положить в карманы его одежды мешочки с порохом, благодаря чему кремация превратилась в веселый фейерверк.
3
В центре сюжета «На своих двоих...» — комичная пара мужчин, Ядзиробэй и Китахати, которые отправляются по тракту Токайдо из Эдо на запад, в Исэ, главное синтоистское святилище страны, а затем дальше, в Киото и Осака. Прикрываясь благой целью паломничества (в Японии издревле были распространены подобные религиозные поездки), герои на самом деле бегут от неприятностей и долгов, явившихся следствием их неудавшейся аферы в столице.
Во времена эпохи Токугава Япония переживала настоящий «бум» путешествий по стране. Множество факторов способствовали этому феномену — сыграли свою роль и относительно мирная обстановка, воцарившаяся после долгих междоусобных войн; и политика контроля правительства бакуфу за вассалами ; и, наконец, прекращение внешнеполитических связей и установление политики самоизоляции. Главные транспортные артерии Японии были наводнены многочисленными странниками разного достатка и происхождения — паломниками, процессиями феодалов, двигавшимися в столицу и из нее, возницами, самураями, бродягами, путешественниками. В числе основных маршрутов находился и тракт Токайдо, по которому путники отправлялись из новоиспеченной сёгунской столицы Эдо в старую императорскую столицу Киото, проходя по пути своего следования так называемые «пятьдесят три почтовые станции Токайдо» — крупные и мелкие населенные пункты у тракта, которые первоначально использовались в утилитарных целях, прежде всего для того, чтобы переменить лошадей, а затем выросли в полноценные поселения. Пятьдесят три станции предлагали путешественникам весьма разнообразные удобства и обширный спектр услуг — от постоялых дворов до лавок и забегаловок со знаменитыми местными кушаньями и товарами, борделей, храмов, театрализованных представлений и других развлечений. Именно эти локации становятся центральными в повествовании «На своих двоих...» — последовательное перемещение главных героев от городка к городку составляет главный двигатель сюжета, при этом сами переезды описываются одним-двумя мазками, тогда как события в поселениях подаются весьма подробно.
Помимо приятных аспектов, путешествия по стране, несомненно, были сопряжены и с рядом значительных трудностей. Во-первых, право свободного перемещения имели далеко не все категории населения — для большей части необходимо было получение так называемых подорожных грамот, официальных документов, содержавших сведения о личности путника, его месте жительства и цели поездки и использовавшихся для прохождения застав, маркировавших границы провинций. Во-вторых, путешествия были связаны со значительными финансовыми затратами, которые не могла позволить себе довольно большая часть населения. Мало того что странникам было необходимо накопить достаточно средств на дорожные издержки, в пути их могли поджидать чрезвычайные ситуации, связанные в том числе с грабежом. Икку ярко демонстрирует это в своем сочинении — Ядзиробэй и Китахати, начинавшие путешествие с комфортом, на одном из постоялых дворов оказываются обворованы, и дальнейший их путь вплоть до следующего крупного поселения, где приятель одалживает им денег, представляется тяжелым и безрадостным, так что в какой-то момент они даже подумывают вернуться домой. Путешественников могли ждать и другие напасти — плохая погода, болезни, сложная дорога и отсутствие в некоторых районах регулярного транспорта, нехватка свободных мест на постоялых дворах, процессии феодалов, которым на дорогах отдавался приоритет, некачественное обслуживание в местных магазинчиках и чайных домиках.
Тем не менее поездки по стране привлекали огромное число жителей токугавской Японии. Неудивительно, что подобная тематика широко освещалась в том числе и в художественной литературе. Cам Дзиппэнся Икку много путешествовал по стране и был не понаслышке знаком как с прелестями, так и с трудностями дорожной жизни. Считается, что на создание «На своих двоих по тракту Токайдо» его вдохновила двухнедельная поездка в Хаконэ , совершенная в 1801 г. Первоначально произведение задумывалось как небольшая новелла о приключениях Ядзиробэй и Китахати, чья сюжетная линия заканчивалась как раз в Хаконэ , однако оно так полюбилось читателям, что Икку продолжил выпускать все новые и новые части.
Обращение к подобному художественному приему, когда широкая панорама провинциальной жизни и дорожные авантюры подаются через призму юмористического восприятия двух героев-мужчин, не была чем-то принципиально новым. Следуя традициям японской путевой литературы, Икку изображает путешествие двух персонажей-мужчин по почтовым станциям Токайдо, уделяя большое внимание в том числе практическом аспектам, чрезвычайно сильно интересовавшим приземленных горожан эпохи Токугава, таким, например, как расстояние между населенными пунктами или ценами в местных чайных домиках и лавках. Однако почти все исследователи сходятся во мнении, что, по сравнению с предшественниками, в сочинении Икку художественное довлеет над практическим, при этом круг очерчиваемых явлений весьма специфичен и показателен в рамках городского мировоззрения того времени в целом — писатель обращается прежде всего не к традиционным описаниям исторических памятников и прекрасных пейзажей, но к наиболее низменным, чувственным потребностям читателя. По замечанию исследователя творчества Икку Накамура Юсихико, «На своих двоих...» первоначально действительно могло задумываться в качестве путеводителя, а с выходом продолжений перешло в разряд художественных произведений и, скорее всего, пользовалось популярностью среди тех, кому уже доводилось путешествовать по стране .
4
Итак, идея о путешествии героев-мужчин была заимствована Икку из более ранних сочинений. Тем не менее адаптация оказалась настолько удачной, что именно Ядзиробэй и Китахати стали «вневременными» образчиками легкомысленных авантюристов-путешественников.
В первую очередь, успех протагонистов «На своих двоих...» был связан с перераспределением ролей внутри пары. В отличие от предшественников, среди которых четко разграничивались позиции «главного» и «второстепенного» персонажей, Ядзи и Кита действуют в произведении на равных. Их взаимодействие также можно сравнить с коммуникацией пары актеров в фарсах кёгэн — комических интерлюдий, дававшихся в перерывах более серьезных представлений театра Но.
По сюжету герои происходят из провинции Суруга, однако в связи с некоторыми обстоятельствами переезжают в Эдо. Социальный статус персонажей определить достаточно сложно. Изначально Ядзиробэй — представитель торгового сословия, промотавший состояние, доставшееся от родителей, а Китахати — и вовсе неудавшийся актер бродячей труппы. Максимально расплывчатый, маргинальный образ главных героев вкупе с мотивом их путешествия и частотным использованием таких сюжетных трюков, как подслушивание, подсматривание, «снятие стен» (часто в буквальном смысле — любопытные Ядзи и Кита могут из-за своей неуклюжести ломать тонкие стенки и ширмы на постоялых дворах и в чайных домиках), обеспечивают им доступ к наблюдению бытового мира. Таким образом, глазами главных героев перед читателем предстает максимально широкая картина быта и нравов тогдашней Японии. Кроме того, подобное пограничное положение героев в условиях жесткой сословной иерархии токугавского общества позволяло максимальному числу разнородных читателей ассоциировать себя с приземленными, приближенными к простому народу Ядзи и Кита; воспринимать их образы как воплощение освобождения, побега из мира жестких норм, буквального и метафорического.
На первый взгляд, главные герои «На своих двоих...» весьма непритягательны — глупы и ограниченны, подвержены многим порокам, невоспитанны и грубоваты. Однако на самом деле Ядзи и Кита довольно безобидны, а их поведение представляет собой средоточие комического в произведении. В погоне за женщинами, едой и дешевыми развлечениями они предпринимают многочисленные попытки обмануть окружающих, но чаще всего сами страдают от своих же махинаций. Попадая же в конфликтные ситуации, герои ловко выходят из них с помощью природной смекалки и живого юмора, легкого и непринужденного смеха.
Комическое в целом составляет сущность повествования «На своих двоих по тракту Токайдо». Юмористические эпизоды развиваются в нем по ряду устойчивых шаблонов, обыгрываемых Икку тем или иным образом. Одним из основных механизмов становится нарочитое противопоставление культурных особенностей сёгунской столицы Эдо, императорской столицы Киото и провинций. Противостояние в подобном смысле Восточной и Западной Японии бытует в стране издревле и сохраняется до сегодняшнего момента. Главные герои «На своих двоих...», представляющиеся, несмотря на свое провинциальное происхождение, «истинными» эдокко (так подчеркнуто называли коренных жителей столицы), зачастую незнакомы с местными обычаями, что вызывает конфликт — герои, как настоящие столичные снобы, не желают обращаться за разъяснениями и помощью к провинциалам и оказываются в итоге осмеяны.
Немалая доля юмористических ситуаций в произведении относится и к так называемой «комедии положений». Пространство тракта Токайдо, действуя у Икку в качестве полноценного «персонажа», словно нарочно помещает героев в те или иные выходящие из ряда вон обстоятельства. «Комедия положений» создает карнавальную атмосферу гротеска и абсурда, где есть место не только для легкого и безобидного юмора, но и для более темного, ироничного и саркастического смеха.
Комическое пролегает в сочинении Икку и в измерении театральности, неизменно сопутствовавшей многим работам гэсаку. «На своих двоих...» в целом по структуре очень напоминает театральное либретто — повествование по большей части являет собой непрерывный диалог главных героев с остальными персонажами, с пояснением того, кому какая реплика принадлежит, а также небольшим авторским текстом, содержащим обычно информацию о месте действия, времени суток и прочих побочных обстоятельствах. Икку, как и другие творцы «забавных книг» коккэйбон, стремился в том числе к максимально точной передаче живой, разговорной речи героев, поэтому львиная доля комического в произведении связана именно с вербальным юмором — игрой слов, омонимией, неправильной интерпретацией устного и письменного текста. Передача подобного типа юмора составляет особую сложность при переводе, поэтому мы постарались, с одной стороны, дать комментарий в тех случаях, когда это было необходимо, и, с другой стороны, по возможности адаптировать текст для русскоязычного читателя, чтобы сохранить легкость и комический дух повествования.
Говоря о комической стороне «На своих двоих...», нельзя обойти вниманием и такой основополагающий для литературы гэсаку в целом художественный прием, как угати — «демонстрация и осмеяние недостатков». Угати, по своей сути, представляет собой совмещение в одной сцене приятного и отвратительного, противоречие которых позволяет взглянуть на разворачивающуюся ситуацию под новым углом. Рассказчик движется, словно камера в кинематографе, то сосредотачиваясь на общей картине, то утрированно фокусируясь на самых мелочных, бытовых сценах, воспроизводимых с предельным приближением и детализацией, часто также изображаемое вульгаризируется. Например, в начале восьмой книги Икку принимается за описание порта Осака, сводя затем любование цветами сакуры к наблюдению за «неувядаемыми цветами веселых кварталов» — посещению девиц в публичных кварталах. К этому же приему относится и нарочитая демонстрация пороков персонажей, в частности главных героев. Гуляки Ядзиробэй и Китахати, воплощающие узнаваемые человеческие черты, как отрицательные, так, впрочем, и положительные, изображенные без всяких прикрас, были хорошо понятны широкому кругу читателей, которым обеспечивались и терапевтический эффект смеха над другими, и возможность вдоволь похохотать над собственными недостатками, увиденными в вымышленных образах. Что говорить — сам Икку выписал себя в качестве героя «На своих двоих...», попадающего в комичные ситуации и демонстрирующего нрав, далекий от идеализированного.
В вопросе о юморе «На своих двоих...» необходимо остановиться также еще на двух его неотъемлемых элементах, которые составляют чувственная любовь и телесность как таковая. Неподготовленного читателя может удивить обилие физиологических подробностей и связанного с ним смеха, однако обращение к подобным сторонам жизни в произведении имеет достаточно веское основание. Выше мы уже упоминали о новом, особом типе мировоззрения, характерном для горожан. Фундаментом для такого мировосприятия стала прежде всего так называемая «культура игры» — феномен, возникший именно в рамках популярной беллетристики гэсаку. «Игра», заключавшаяся в жонглировании образами, переворачивании установленных общественных порядков, карнавальной иносказательности, становилась для горожан, находившихся в самом низу социальной иерархии, новым способом бытия, давала свободу тем, кто больше не вписывался в рамки сословных ограничений. Неудивителен в связи с этим интерес Икку к наиболее низменным, обыденным сторонам жизни — плотская любовь и физиологические проявления, изгнанные в официальной парадигме в область маргинального, используются в произведении и как механизм запуска комического конфликта, и в качестве инструмента провокации и символического низвержения стерильной общественной идеологии.
В первую очередь, в сочинении Икку довлеет мотив чувственной любви. Начиная со взаимоотношений самих протагонистов, которые, как отмечается в главе «Начало путешествия», еще до переезда в Эдо в родной провинции Суруга вступили в любовную связь, и заканчивая бесконечными поисками Ядзиробэй и Китахати любовных приключений в череде постоялых дворов, борделей и веселых кварталов, большая часть эпизодов сочинения Икку так или иначе подчинена этому мотиву. Подробно подаются и иные физиологические проявления: «На своих двоих...» содержит множество эпизодов употребления еды и питья, справления естественной нужды, описаний разнообразных неприятных недугов и их проявлений, часто представляемых в гротескной, гиперболизированной форме. Все эти процессы одновременно и подвергаются осмеянию, и, как ни странно, вписываются в общую картину миропорядка литературного пространства, так что смех практически не несет в себе негативного элемента, но формирует «новую нормальность», освобождая телесное из рамок ограничений и возвращая течение жизни к реальному, в котором чувственные наслаждения составляют неотъемлемую, значительную часть.
Останавливаясь достаточно подробно на комической сущности «На своих двоих по тракту Токайдо», мы хотели бы обратить внимание читателя на следующее. Безусловно, с одной стороны, произведение Икку представляло собой успешный коммерческий проект, реализация которого во многом была сопряжена с удовлетворением вкусов и запросов широкой читательской аудитории, желавшей легкого чтения и понятного, вульгарного юмора. С другой стороны, карнавальное пространство «На своих двоих...» было для Икку своеобразным способом выражения собственной позиции (совпадавшей во многом с настроениями городского населения в целом) по некоторым принципиальным вопросам, в частности касательно системы общественного устройства. Выражение это было возможно лишь в иносказательной форме — конец XVIII в. ознаменовался для писателей-гэсакуся довольно мрачными событиями, связанными с проводившейся в то время линией правительства Токугава на повышение нравственности общества и искоренение вольнодумства. Первый из указов, касавшихся ограничений в литературной сфере, вышел в 1790 г. Повторяя некоторые положения предшествовавших ему документов, он также вводил новые пункты: запрет на излишнюю откровенность в любовных историях; требование обозначать в издании настоящие имена авторов и издателей; необходимость обращения в городскую канцелярию по вопросам публикации новых книг; запрет на помещение в литературных сочинениях необоснованных слухов. Нарушители подвергались гонениям — тиражи изымались и уничтожались, авторов и издателей сажали под домашний арест или заковывали в колодки. Лишь в иносказательности, «перевернутом измерении», полифонии голосов, составлявших «На своих двоих...», возможно было представить множественность мира, многочисленные точки зрения, в официальной системе общественных взаимоотношений находившиеся на глубокой периферии. Сочинение Икку, таким образом, необходимо воспринимать не только как развлекательный, несерьезный, коммерциализированный текст, но и как литературный памятник эпохи с высокой художественной ценностью, равно как и значимый источник по бытовой жизни эпохи Токугава, учитывая огромное количество практической информации в книге.
5
При жизни Икку «На своих двоих по тракту Токайдо» никогда не издавалось как единая книга. На протяжении семи лет выпуски выходили отдельными томами, выпускавшимися в формате тюхон (с японского «книги среднего размера»), размер которых колеблется и составляет в среднем 13 на 19 сантиметров. Всего таких выпусков было издано восемь, все они сопровождались иллюстрациями, часть из которых была выполнена самим Дзиппэнся Икку. Первая попытка объединения разрозненных частей произведения относится к 1862 г., когда «На своих двоих...» впервые переиздали. Публикация «Хидзакуригэ» 1862 г. примечательна прежде всего тем, что для облегчения чтения текст впервые был разбит на короткие эпизоды, которые сопровождались комментариями с названиями очередных пунктов следования героев и указанием расстояний между ними. Такой принцип и по сей день часто применяется при издании «Хидзакуригэ»; ему же мы следуем и в данном переводе.
Отдельно стоит отметить главу «Начало путешествия». Она увидела свет лишь в 1814 г., уже после выхода основных частей «На своих двоих...», по многочисленным запросам читателей и представляет собой своеобразный приквел — рассказ о жизни Ядзи и Кита в Суруга, их переезде в Эдо и неудавшейся афере, в результате которой они и отправляются в путешествие по Токайдо. «Начало путешествия» содержит достаточно большое количество неточностей и противоречий по отношению к ряду событий основного текста «На своих двоих...»; существуют даже предположения, что главу написал не сам Икку, а кто-то из его учеников. Так или иначе, традиционно эта часть стала публиковаться в начале произведения; в данном переводе мы поступаем так же.
Помимо собственно авторского нарратива и диалогов персонажей, большую роль в структуре «На своих двоих...» играют комические пятистишия-кёка, которые постоянно сочиняют главные герои произведения. Кёка устроены так же, как и традиционные японские стихи танка, представляющие собой сочетание пятисложных и семисложных строф по принципу 5–7–5–7–7, однако, в отличие от лирических танка, тематика кёка была максимально сниженной. Кёка в сочинении Икку появляются в конце эпизодов, обеспечивая более плавный переход к последующей сцене. Также они обычно содержат в себе ядро предшествовавшего конфликта, выражая что-то вроде рефлексии героев по поводу произошедших событий. Кёка задают произведению особый ритм, поэтому, несмотря на некоторую непривычность для читателя подобного построения, восприятие основного массива текста «На своих двоих...» в отрыве от стихотворений представляется невозможным.
Перевод текста выполнялся по изданию Токайдотю хидзакуригэ 1958 г. с комментариями Асо Исодзи. Японские имена собственные приводятся в порядке фамилия — имя и не склоняются. Топонимы также не склоняются; соответствия им указываются в рамках современного административно-территориального деления Японии.
В заключение хотелось бы от всей души поблагодарить всех, кто оказывал содействие осуществлению и изданию этого перевода.
Я бесконечно признательна Лиале Юрьевне Хронопуло, читавшей мне курс японской литературы, лекция которой о литературе гэсаку и Дзиппэнся Икку в частности впоследствии сподвигла меня заняться научным исследованием и переводом «На своих двоих по тракту Токайдо».
Данная книга не была бы возможна без постоянной помощи и поддержки моего научного руководителя Василия Владимировича Щепкина.
Выражаю глубокую признательность Марии Владимировне Торопыгиной и Александру Николаевичу Мещерякову, активно содействовавшим продвижению переводческой и научной работы в отношении Токайдотю хидзакуригэ.
Благодарю за содействие фонд JREX, давший мне возможность в течение трех месяцев работать над переводом и анализом произведения в Японии, а также моего японского научного руководителя Танимото Акихиса.
Отдельно я хотела бы поблагодарить своих родителей как самых первых и преданных читателей «На своих двоих...».
Цитируя Дзиппэнся Икку, на этом «с вашего позволения, я откладываю наконец в сторону свою неутомимую кисть» и приглашаю читателей «последовать в путь за двумя неразлучными друзьями, чтобы потом, когда мы состаримся и облысеем, было что рассказать за чашечкой чая».
А. Ю. Борькина
